Социально-экономическая модель межгосударственных общественных отношений

Лесопитомник мне дали самый запущенный — Усовский. «Все, кажется, отмучился, — думал я. — Позади беготня по кабинетам. Теперь — работа, только работа». Я был первым в стране, кто взял в аренду не ферму, не завод, а питомник для выращивания саженцев.

Но я ошибался. Буквально через неделю директор Усовского лесхоза Н. Долбилин и главный лесничий А. Алышев стали требовать от меня резко понизить — в три раза ниже государственных — цены за продукцию, что я обязался лесхозу сдавать. А после моего отказа велели убираться подобру-поздорову. Иначе голову проломят или в Волге утопят. Угроз я не испугался.

Но, скажите, что сможет арендатор, у которого денег нет, а из инвентаря — лопата да вилы?

К кому только не ходил с челобитной — и в обком, и в облисполком. Но там не до аренды. Заместитель председателя облисполкома Ю. Агеев сам признался: «И чего ты все ходишь, Трофимов? У меня и без тебя дел полно…»

Хочу заниматься делом. Для меня каждый стволик дерева, мною самим выхоженный, — соединение с чем-то вечным. Вот ведь дети, внуки — это продолжение наше. Тех же и тут, миллионы выращенных мною сосенок, березок, когда меня и в живых не будет, станут моим личным продолжением.

Многого хочу, многого. Но…

Лесхоз подал на меня в суд на расторжение договора и добился своего, выдвинув версию, что заключить соглашение со мной дирекцию… вынудили насильно. Выступление моего адвоката даже не внесли в протокол судебного заседания.

Вот уже восемь месяцев, как я, член Ассоциации крестьянских хозяйств и кооперативов России, — безработный арендатор. Финансовое положение семьи тяжелое, нервы на пределе. Но и отступиться от аренды не хочу. Что делать?

Михаил ТРОФИМОВ
«Комсомольская правда» № 172
28.07.1990